Призыв

Громадный особняк хранил немало тайн прошлой эпохи. В былые времена его посещали лица, приближённые к верхушке царской и советской элиты: знаменитые артисты, художники и писатели. Я попал сюда из-за нестерпимого любопытства  к человеку, который знал Сергея Есенина и его близкое окружение.

Мария Антоновна Чагина к тому времени перешагнула за 80-летнюю «молодость». Но рассматривая многочисленные фотопортреты, разбросанные по стенам её большой квартиры, трудно было не заметить, какой прекрасной и неотразимой дамой она была.

В первый раз в октябре 1975 года в этот дом меня привёл журналист из Челябинска Алёша Казаков. Он серьёзно занимался творчеством поэта Сергея Есенина, а тот дружил с мужем Марии Антоновны, крупным деятелем партии, издателем и литератором Петром Ивановичем Чагиным.

Дом был заполнен мурлыканием кошек, которые тёрлись о наши ноги и пытались запрыгнуть  на колени и плечи. В промежутках между портретами хозяйки на нас смотрели лики Сергея Есенина, пришпиленные к стене иголками. Фотокарточки были явными копиями старых, но, по всей видимости, редких фото.  

Несмотря на годы, Мария Антоновна помнила всё в мельчайших подробностях. Мы ловили каждое её слово. Я корил себя за то, что не смог захватить магнитофон. Поэтому пытался записать рассказ в блокнот. Разговор шёл о молодости Марии Антоновны и, конечно, о Сергее Есенине, которого с её мужем связывала сердечная дружба.

Что роднило этих людей? Характеры у них были разные. Есенин – эмоциональный, легко ранимый, подверженный быстрым сменам настроения. Чагин, напротив,  строгий, решительный, с этаким чувством сибаритства и вседозволенности – всё-таки он большой начальник! Он мог пожать руку, при этом приобнять или похлопать по плечу. Есенин мог по-детски улыбнуться, но через минуту расслабиться и гневно бросить резкое слово. 

Резность в характерах не мешала им часами размышлять о поэзии. Сергей, влюблённый в Чагина – покровителя и помощника, посвятил ему «Стансы» и цикл «Персид­ские мотивы», на которых даже оставил такое посвящение: «С любовью и дружбой Петру Ивановичу Чагину».

Говорят, что Чагин, работавший в те годы редактором «Бакинского рабочего», по просьбе своего друга Есенина тайно провёл поэта ночью на «ту сторону», в Персию, чтобы дать тому насладиться ароматом загадочной и красивой страны. А на самом деле всё это было шуткой Чагина. Никаких «вылазок» в Персию не было. Всё было в пределах своей территории. Однако Есенину хватило той волнующей его ночи, чтобы написать прекрасный цикл персидских стихов.

Сама Мария Антоновна была уверена в том, что знаменитое стихотворение «Шаганэ ты моя, Шаганэ» Есенин посвятил именно ей. Старушка была убеждена, что красавец Сергей чуть-чуть изменил её фамилию «Шаганэ – Чаганэ» – некая игра слов. У моего приятеля Казакова на этот счёт было своё твёрдое убеждение: самое красивое стихотворение поэт посвятил другой красавице – Шаганэ Тальян, у которой с поэтом в декабре 1925 года был лёгкий роман. С этой дамой Казаков лично встречался в Ереване в марте 1970 года.

Мария Антоновна поведала нам о том, как она нашла своего Чагина. Они встретились осенью 1924 года в Баку. Он был настолько пронизан духом поэзии, влюблённости и самоотверженным русским характером – энергичным и эмоциональным, что красавица Мария не смогла в него не влюбиться. Как-то посетивший Чагина Сергей Есенин, с которым тот подружился ещё в Москве,  увидел влюблённую пару и с сожалением произнёс: «Как жаль, что теряю друга».

Именно при той встрече Есенин подарил красавице Марии парную фотографию, на которой Есенин запечатлен вместе с Чагиными. И на обороте снимка подписал: «М.А. Примите дружный дар двух рыцарей пера, скандального Сергея и бурного Петра». А рядом мелким-мелким бисером начертал:

Скандальный Сергей.

3 октября 1924 года

В последний раз Мария Антоновна встречалась с Есениным на даче в Мардакянах. И ещё короткая встреча в октябре 1925 года в Москве. Разве она могла знать, что больше никогда не увидит Сергея! Узнав о его безвременной смерти, горько плакала.

Ещё один раз я виделся с Марией Антоновной в её огромной квартире на памятном событии по случаю 10-й годовщины со дня смерти её любимого Петра Ивановича. При той последней встрече Мария Антоновна подарила мне несколько копий есенин­ских снимков, которые до того случая были старательно приколоты к стене. Два из них, трагических: Есенин в морге и в гробу на прощальной церемонии в Доме журналистов. Чтобы не тревожить себя, я спрятал их подальше от чужих любопытных глаз – в конец своего архива, где наряду с этими фото хранятся и другие – радостные есенинские снимки, на которых он молод и счастлив.

Её небольшой портрет в гипсе, который я увидел на столике в квартире Марии Антоновны, вылепил скульптор Коненков. Видимо, эта фигурка напоминала старушке о тех временах, когда она, красавица, жена влиятельного человека, горячо любившего её, блистала в обществе. Увы, всё прошло. Но осталась память о том времени и о тех людях. Наверное, у каждого из нас есть своя личная страничка, в которой, тесно прижавшись друг к другу, живут такие слова: люблю, помню, храню.